Астрид Линдгрен
Малыш
и Карлсон
Карлсон играет в палатку
Да, это была для Малыша очень тяжёлая минута. Маме, конечно, не
понравилось, что её тефтелями украшают башни из кубиков, и она не
сомневалась, что это была работа Малыша.
- Карлсон, который живёт на крыше... - начал было Малыш, но папа
строго прервал его:
- Вот что, Малыш: мы больше не хотим слушать твои выдумки про Карлсона!
Боссе и Бетан рассмеялись.
- Ну и хитрец же этот Карлсон! - сказала Бетан. - Он скрывается
как раз в ту минуту, когда мы приходим.
Огорчённый Малыш съел холодную тефтельку и собрал свои кубики.
Говорить о Карлсоне сейчас явно не стоило.
Но как нехорошо поступил с ним Карлсон, как нехорошо!
- А теперь мы пойдём пить кофе и забудем про Карлсона, - сказал
папа и в утешение потрепал Малыша по щеке.
Кофе пили всегда в столовой у камина. Так было и сегодня вечером,
хотя на дворе стояла тёплая, ясная весенняя погода и липы на улице
уже оделись маленькими клейкими зелёными листочками. Малыш не любил
кофе, но зато очень любил сидеть вот так с мамой, и папой, и Боссе,
и Бетан перед огнём, горящим в камине...
- Мама, отвернись на минутку, - попросил Малыш, когда мама поставила
на маленький столик перед камином поднос с кофейником.
- Зачем?
- Ты же не можешь видеть, как я грызу сахар, а я сейчас возьму
кусок, - сказал Малыш.
Малышу надо было чем-то утешиться. Он был очень огорчён, что Карлсон
удрал. Ведь действительно нехорошо так поступать - вдруг исчезнуть,
ничего не оставив, кроме башни из кубиков, да ещё с мясной тефтель-
ной наверху!
Малыш сидел на своём любимом месте у камина - так близко к огню,
как только возможно.
Вот эти минуты, когда вся семья после обеда пила кофе, были, пожалуй,
самыми приятными за весь день. Тут можно было спокойно поговорить
с папой и с мамой, и они терпеливо выслушивали Малыша, что не всегда
случалось в другое время. Забавно было следить за тем, как Боссе
и Бетан подтрунивали друг над другом и болтали о “зубрёжке”. “Зубрёжкой”,
должно быть, назывался другой, более сложный способ приготовления
уроков, чем тот, которому учили Малыша в начальной школе. Малышу
тоже очень хотелось рассказать о своих школьных делах, но никто,
кроме мамы и папы, этим не интересовался. Боссе и Бетан только смеялись
над его рассказами, и Малыш замолкал - он боялся говорить то, над
чем так обидно смеются. Впрочем, Боссе и Бетан старались не дразнить
Малыша, потому что он им отвечал тем же. А дразнить Малыш умел прекрасно,
- да и как может быть иначе, когда у тебя такой брат, как Боссе,
и такая сестра, как Бетан!
- Ну, Малыш, - спросила мама, - ты уже выучил уроки?
Нельзя сказать, чтобы такие вопросы были Малышу по душе, но раз
уж мама так спокойно отнеслась к тому, что он съел кусок сахару,
то и Малыш решил мужественно выдержать этот неприятный разговор.
- Конечно, выучил, - хмуро ответил он.
Всё это время Малыш думал только о Карлсоне. И как это люди не
понимают, что пока он не узнает, куда исчез Карлсон, ему не до уроков!
- А что вам задали? - спросил папа.
Малыш окончательно рассердился. Видно, этим разговорам сегодня
конца не будет. Ведь не затеи же они так уютно сидят сейчас у огня,
чтобы только и делать, что говорить об уроках!
- Нам задали алфавит, - торопливо ответил он, - целый длиннющий
алфавит. И я его знаю: сперва идёт “А”, а потом все остальные буквы.
Он взял ещё кусок сахару и снова принялся думать о Карлсоне. Пусть
себе болтают о чём хотят, а он будет думать только о Карлсоне.
От этих мыслей его оторвала Бетан:
- Ты что, не слышишь, Малыш? Хочешь заработать двадцать пять эре?
(Эре - мелкая монета в Швеции.)
Малыш не сразу понял, что она ему говорит. Конечно, он был не прочь
заработать двадцать пять эре. Но всё зависело от того, что для этого
надо сделать.
- Двадцать пять эре - это слишком мало, - твёрдо сказал он. - Сейчас
ведь такая дороговизна... Как ты думаешь, сколько стоит, например,
пятидесятиэровый стаканчик мороженого?
- Я думаю, пятьдесят эре, - хитро улыбнулась Бетан.
- Вот именно, - сказал Малыш. - И ты сама прекрасно понимаешь,
что двадцать пять эре - это очень мало.
- Да ты ведь даже не знаешь, о чём идёт речь, - сказала Бетан.
- Тебе ничего не придётся делать. Тебе нужно будет только кое-чего
не делать.
- А что я должен буду не делать?
- Ты должен будешь в течение всего вечера не переступать порога
столовой.
- Понимаешь, придёт Пелле, новое увлечение Бетан, - сказал Боссе.
Малыш кивнул. Ну ясно, ловко они всё рассчитали: мама с папой пойдут
в кино, Боссе - на футбольный матч, а Бетан со своим Пелле проворкуют
весь вечер в столовой. И лишь он, Малыш, будет изгнан в свою комнату,
да ещё за такое ничтожное вознаграждение, как двадцать пять эре...
Вот как к нему относятся в семье!
- А какие уши у твоего нового увлечения? Он что, такой же лопоухий,
как и тот, прежний?
Это было сказано специально для того, чтобы позлить Бетан.
- Вот, слышишь, мама? - сказала она. - Теперь ты сама понимаешь,
почему мне нужно убрать отсюда Малыша. Кто бы ко мне ни пришёл -
он всех отпугивает!
- Он больше не будет так делать, - неуверенно сказала мама; она
не любила, когда её дети ссорились.
- Нет, будет, наверняка будет! - стояла на своём Бетан. - Ты что,
не помнишь, как он выгнал Клааса? Он уставился на него и сказал:
“Нет, Бетан, такие уши одобрить невозможно”. Ясно, что после этого
Клаас и носа сюда не кажет.
- Спокойствие, только спокойствие! - проговорил Малыш тем же тоном,
что и Карлсон. - Я останусь в своей комнате, и притом совершенно
бесплатно. Если вы не хотите меня видеть, то и ваших денег мне не
нужно.
- Хорошо, - сказала Бетан. - Тогда поклянись, что я не увижу тебя
здесь в течение всего вечера.
- Клянусь! - сказал Малыш. - И поверь, что мне вовсе не нужны все
твои Пелле. Я сам готов заплатить двадцать пять эре, только бы их
не видеть.
И вот мама с папой отправились в кино, а Боссе умчался на стадион.
Малыш сидел в своей комнате, и притом совершенно бесплатно. Когда
он приоткрывал дверь, до него доносилось невнятное бормотание из
столовой - там Бетан болтала со своим Пелле. Малыш постарался уловить,
о чём они говорят, но это ему не удалось. Тогда он подошёл к окну
и стал вглядываться в сумерки. Потом посмотрел вниз, на улицу, не
играют ли там Кристер и Гунилла. У подъезда возились мальчишки,
кроме них, на улице никого не было. Пока они дрались, Малыш с интересом
следил за ними, но, к сожалению, драка быстро кончилась, и ему опять
стало очень скучно.
И тогда он услышал божественный звук. Он услышал, как жужжит моторчик,
и минуту спустя Карлсон влетел в окно.
- Привет, Малыш! - беззаботно произнёс он.
- Привет, Карлсон! Откуда ты взялся?
- Что?.. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.
- Да ведь ты исчез и как раз в тот момент, когда я собирался тебя
познакомить с моими мамой и папой. Почему ты удрал?
Карлсон явно рассердился.
Он подбоченился и воскликнул:
- Нет, в жизни не слыхал ничего подобного! Может быть, я уже не
имею права взглянуть, что делается у меня дома? Хозяин обязан следить
за своим домом. Чем я виноват, что твои мама и папа решили познакомиться
со мной как раз в тот момент, когда я должен был заняться своим
домом?
Карлсон оглядел комнату.
- А где моя башня? Кто разрушил мою прекрасную башню и где моя
тефтелька? Малыш смутился.
- Я не думал, что ты вернёшься, - сказал он.
- Ах, так! - закричал Карлсон. - Лучший в мире строитель воздвигает
башню, и что же происходит? Кто ставит вокруг неё ограду? Кто следит
за тем, чтобы она осталась стоять во веки веков? Никто! Совсем наоборот:
башню ломают, уничтожают да к тому же ещё и съедают чужую тефтельку!
Карлсон отошёл в сторону, присел на низенькую скамеечку и надулся.
- Пустяки, - сказал Малыш, - дело житейское! - И он махнул рукой
точно так же, как это делал Карлсон. - Есть из-за чего расстраиваться!..
- Тебе хорошо рассуждать! - сердито пробурчал Карлсон. - Сломать
легче всего. Сломать и сказать, что это, мол, дело житейское и не
из-за чего расстраиваться. А каково мне, строителю, который воздвиг
башню вот этими бедными маленькими руками!
И Карлсон ткнул свои пухленькие ручки прямо в нос Малышу. Потом
он снова сел на скамеечку и надулся пуще прежнего.
- Я просто вне себя, - проворчал он, - ну просто выхожу из себя!
Малыш совершенно растерялся. Он стоял, не зная, что предпринять.
Молчание длилось долго.
В конце концов Карлсон сказал грустным голосом:
- Если я получу какой-нибудь небольшой подарок, то, быть может,
опять повеселею. Правда, ручаться я не могу, но, возможно, всё же
повеселею, если мне что-нибудь подарят...
Малыш подбежал к столу и начал рыться в ящике, где у него хранились
самые драгоценные вещи: коллекция марок, разноцветные морские камешки,
цветные мелки и оловянные солдатики.
Там же лежал и маленький электрический фонарик. Малыш им очень
дорожил.
- Может быть, тебе подарить вот это? - сказал он. Карлсон метнул
быстрый взгляд на фонарик и оживился:
- Вот-вот, что-то в этом роде мне и нужно, чтобы у меня исправилось
настроение. Конечно, моя башня была куда лучше, но, если ты мне
дашь этот фонарик, я постараюсь хоть немножко повеселеть.
- Он твой, - сказал Малыш.
- А он зажигается? - с сомнением спросил Карлсон, нажимая кнопку.
- Ура! Горит! - вскричал он, и глаза его тоже загорелись. - Подумай
только, когда тёмными осенними вечерами мне придётся идти к своему
маленькому домику, я зажгу этот фонарик. Теперь я уже не буду блуждать
в потёмках среди труб, - сказал Карлсон и погладил фонарик.
Эти слова доставили Малышу большую радость, и он мечтал только
об одном - хоть раз погулять с Карлсоном по крышам и поглядеть,
как этот фонарик будет освещать им путь в темноте.
- Ну, Малыш, вот я и снова весел! Зови своих маму и папу, и мы
познакомимся.
- Они ушли в кино, - сказал Малыш.
- Пошли в кино, вместо того чтобы встретиться со мной? - изумился
Карлсон.
- Да, все ушли. Дома только Бетан и её новое увлечение. Они сидят
в столовой, но мне туда нельзя заходить.
- Что я слышу! - воскликнул Карлсон. - Ты не можешь пойти куда
хочешь? Ну, этого мы не потерпим. Вперёд!..
- Но ведь я поклялся... - начал было Малыш.
- А я поклялся, - перебил его Карлсон, - что если замечу какую-нибудь
несправедливость, то в тот же миг, как ястреб, кинусь на неё...
Он подошёл и похлопал Малыша по плечу:
- Что же ты обещал?
- Я обещал, что меня весь вечер не увидят в столовой.
- Тебя никто и не увидит, - сказал Карлсон. - А ведь тебе, небось,
хочется посмотреть на новое увлечение Бетан?
- По правде говоря, очень! - с жаром ответил Малыш. - Прежде она
дружила с мальчиком, у которого уши были оттопырены. Мне ужасно
хочется поглядеть, какие уши у этого.
- Да и я бы охотно поглядел на его уши, - сказал Карлсон. - Подожди
минутку! Я сейчас придумаю какую-нибудь штуку. Лучший в мире мастер
на всевозможные проказы - это Карлсон, который живёт на крыше. -
Карлсон внимательно огляделся по сторонам. - Вот то, что нам нужно!
- воскликнул он, указав головой на одеяло. - Именно одеяло нам и
нужно. Я не сомневался, что придумаю какую-нибудь штуку...
- Что же ты придумал? - спросил Малыш.
- Ты поклялся, что тебя весь вечер не увидят в столовой? Так? Но,
если ты накроешься одеялом, тебя ведь никто и не увидит.
- Да... но... - попытался возразить Малыш.
- Никаких “но”! - резко оборвал его Карлсон. - Если ты будешь накрыт
одеялом, увидят одеяло, а не тебя. Я тоже буду накрыт одеялом, поэтому
и меня не увидят. Конечно, для Бетан нет худшего наказания. Но поделом
ей, раз она такая глупая... Бедная, бедная малютка Бетан, так она
меня и не увидит!
Карлсон стащил с кровати одеяло и накинул его себе на голову.
- Иди сюда, иди скорей ко мне, - позвал он Малыша. - Войди в мою
палатку.
Малыш юркнул под одеяло к Карлсону, и они оба радостно захихикали.
- Ведь Бетан ничего не говорила о том, что она не хочет видеть
в столовой палатку. Все люди радуются, когда видят палатку. Да ещё
такую, в которой горит огонёк! - И Карлсон зажёг фонарик.
Малыш не был уверен, что Бетан уж очень обрадуется, увидев палатку.
Но зато стоять рядом с Карлсоном в темноте под одеялом и светить
фонариком было так здорово, так интересно, что просто дух захватывало.
Малыш считал, что можно с тем же успехом играть в палатку в его
комнате, оставив в покое Бетан, но Карлсон никак не соглашался.
- Я не могу мириться с несправедливостью, - сказал он. - Мы пойдём
в столовую, чего бы это ни стоило!
И вот палатка начала двигаться к двери. Малыш шёл вслед за Карлсоном.
Из-под одеяла показалась маленькая пухлая ручка и тихонько отворила
дверь. Палатка вышла в прихожую, отделённую от столовой плотной
занавесью.
- Спокойствие, только спокойствие! - прошептал Карлсон.
Палатка неслышно пересекла прихожую и остановилась у занавеси.
Бормотание Бетан и Пелле слышалось теперь явственнее, но всё же
слов нельзя было разобрать. Лампа в столовой не горела. Бетан и
Пелле сумерничали - видимо, им было достаточно света, который проникал
через окно с улицы.
- Это хорошо, - прошептал Карлсон. - Свет моего фонарика в потёмках
покажется ещё ярче.
Но пока он на всякий случай погасил фонарик.
- Мы появимся, как радостный, долгожданный сюрприз... - И Карлсон
хихикнул под одеялом.
Тихо-тихо палатка раздвинула занавесь и вошла в столовую. Бетан
и Пелле сидели на маленьком диванчике у противоположной стены. Тихо-тихо
приближалась к ним палатка.
- Я тебя сейчас поцелую, Бетан, - услышал Малыш хриплый мальчишечий
голос. Какой он чудной, этот Пелле!
- Ладно, - сказала Бетан, и снова наступила тишина.
Тёмное пятно палатки бесшумно скользило по полу; медленно и неумолимо
надвигалось оно на диван. До дивана оставалось всего несколько шагов,
но Бетан и Пелле ничего не замечали. Они сидели молча.
- А теперь ты меня поцелуй, Бетан, - послышался робкий голос Пелле.
Ответа так и не последовало, потому что в этот момент вспыхнул
яркий свет фонарика, который разогнал серые сумеречные тени и ударил
Пелле в лицо. Пелле вскочил, Бетан вскрикнула. Но тут раздался взрыв
хохота и топот ног, стремительно удаляющихся по направлению к прихожей.
Ослеплённые ярким светом, Бетан и Пелле не могли ничего увидеть,
зато они услышали смех, дикий, восторженный смех, который доносился
из-за занавеси.
- Это мой несносный маленький братишка, - объяснила Бетан. - Ну,
сейчас я ему задам! Малыш надрывался от хохота.
- Конечно, она тебя поцелует! - крикнул он. - Почему бы ей тебя
не поцеловать? Бетан всех целует, это уж точно.
Потом раздался грохот, сопровождаемый новым взрывом смеха.
- Спокойствие, только спокойствие! - прошептал Карлсон, когда во
время своего стремительного бегства они вдруг споткнулись и упали
на пол.
Малыш старался быть как можно более спокойным, хотя смех так и
клокотал в нём: Карлсон свалился прямо на него, и Малыш уже не разбирал,
где его ноги, а где ноги Карлсона. Бетан могла их вот-вот настичь,
поэтому они поползли на четвереньках. В панике ворвались они в комнату
Малыша как раз в тот момент, когда Бетан уже норовила их схватить.
- Спокойствие, только спокойствие! - шептал под одеялом Карлсон,
и его коротенькие ножки стучали по полу, словно барабанные палочки.
- Лучший в мире бегун - это Карлсон, который живёт на крыше! - добавил
он, едва переводя дух.
Малыш тоже умел очень быстро бегать, и, право, сейчас это было
необходимо. Они спаслись, захлопнув дверь перед самым носом Бетан.
Карлсон торопливо повернул ключ и весело засмеялся, в то время как
Бетан изо всех сил колотила в дверь.
- Подожди, Малыш, я ещё доберусь до тебя! - сердито крикнула она.
- Во всяком случае, меня никто не видел! - ответил Малыш из-за
двери, и до Бетан снова донёсся смех.
Если бы Бетан не так сердилась, она бы услышала, что смеются двое.
|