22. ХАРВЕЙСКИЕ ДОКИ

В трех милях от Нью-Йорка, по пути к Светону, высятся знаменитые Харвейские доки. Пароход "Торпеда", отправленный сюда на починку, готов к отплытию. Он вычищен внутри и снаружи, заштопан, облицован, перекрашен и весело косится на вас тысячью выпуклых круглых окошек, похожих на лягушечьи глаза.
Матросы, которым уже надоело шмыгать по городу и уже нечего было пропивать, собрались дружной семьей в машинном отделении. Табачный дым заволакивал все, как банный пар. Матросы рассказывали друг другу страшные истории и коротали досуг, оставшийся им до отплытия "Торпеды".
- Ну, ребята, - сказал новый механик, рекомендованный "Торпеде" союзом докеров, веселый шотландец Биск, - "Торпеда" хоть сейчас снимайся - так мы ее заштопали. Братья Дуглас и Борлей могут быть довольны.
- Был бы доволен капитан, - мрачно ответил старый матрос Ксаверий, до сих пор молчавший, - а уж братья Дуглас и Борлей не пикнут.
- Помалкивай! - крикнул ему бледный, как смерть, матрос с глазами, обведенными черными кругами. Это был Дан, еще недавно веселый смельчак, друг и собутыльник несчастного Дипа, а сейчас истощенный, хилый, как тень, человек, боявшийся заглянуть себе за плечо.
- Что с тобой сталось, баба ты! - сердито огрызнулся Ксаверий. - Коли я говорю громко, значит, можно говорить громко. Я не дурак, отдаю себе отчет. Ты, товарищ, здесь только третьи сутки, - снова обратился он к Биску, - а пробудешь еще трое - так проклянешь день и час, что занес тебя на нашу "Торпеду".
- Ну, я не из робких! - засмеялся Биск. - Нашему брату тоже приходится испытывать всякую всячину. А кто же капитан "Торпеды"? Разве не Джексон из Гаммерфорта?
- Джексон уже год как ушел. Это был капитан в самый раз. Про Джексона, парень, тебе никто даже спьяну не скажет худого слова. А теперь у нас...
- Молчи! - опять перебил его Дан, трясясь, как в лихорадке.
На этот раз старый Ксаверий как будто послушался Дана. Во всяком случае, он закрыл рот и не пожелал продолжать речь.
- Как зовут нового капитана? - спросил Биск, оглядывая матросов.
Лица их были пасмурны. Кто-то ответил нехотя:
- Капитан Грегуар.
- Что он, француз, что ли?
- Француз ли, черт ли, - вмешался опять Ксаверий, - а только он рыжий. Этакой масти нечего соваться в море. Если ты рыжий, так и служи в банке, а на море тебе делать нечего, если не хочешь накликать беду на всю команду. Не было еще случая, чтоб океан спокойно снес рыжего человека.
Разговор оборвался. Матросы забились каждый в свой угол, и неизвестно, от сумерек или от табачного дыма, но лица их стали серыми. Биск выбрался из отделения на лестницу, сделал шагов сто, оглянулся туда и сюда, быстро провел пальцем по железной обшивке и юркнул в образовавшуюся щель. Обшивка тотчас задвинулась, а Биск очутился в крохотной, но очень уютной комнатке с вентилятором на потолке и электрической лампочкой сбоку, сделанной ребятами с кораблестроительного и не подлежащей оплате. На столе перед Биском лежала тетрадь, в стол была вделана походная чернильница, перо висело на длинной цепочке. Биск открыл первую страницу тетради, на которой было крупно выведено:

ДОНЕСЕНИЯ БИСКА С ПУТИ СЛЕДОВАНИЯ "ТОРПЕДЫ"

и написал под этим:

"Личность капитана Грегуара, судя по рассказам матросов, очень подозрительна. Пассажиров записалось всего 980 человек. Из них в Россию едут еще несколько человек, кроме Василова. Он записался на каюту второго класса N_117, находящуюся между трапом и каютами служебного персонала. Я осмотрел ее и ничего подозрительного не нашел. На всякий случай осмотрел и смежные каюты. Невидимому, железо на обшивку всего служебного отделения взято не с наших металлургических - ни на одном листе нет нашего клейма. Проникнуть к капитану не удалось. Среди пассажиров, отправляющихся в Европу, подозрительны банкир Вестингауз и сенатор Нотэбит с дочерью. По слухам, Вестингауз едет развлечься после исчезновения своей таинственной Маски, а сенатор Нотэбит исполняет каприз своей дочери, с некоторого времени преследующей без всякой видимой причины банкира Вестингауза. Совершенно непонятно отсутствие на пароходе Артура Морлендера, который должен был, по плану фашистов, инкогнито отправиться в Советскую Россию. Среди пассажиров нет ни одного, кто мог бы оказаться переодетым Морлендером".

Написав все это, Биск вырвал страничку, запечатал ее в конверт, тихо выбрался из каюты и через минуту был уже в комнате почтового отделения, где восседала наша старая знакомая, мисс Тоттер. Она была помещена сюда прямехонько из "Патрицианы", по рекомендации знатных жильцов Сетто-диарбекирца.
- Мисс Тоттер, - сказал Биск, - вот вам первое письмецо для Мика. Я надеюсь, их еще будет с добрую дюжину, и надеюсь также, что мы с вами благополучно доберемся до Кронштадта.
Мисс Тоттер ничего не ответила, взяла письмо и подошла к одной из многочисленных темных клеток, висевших в комнате. Микроскопическими буквами "ММ" была отмечена дверца.
- Это голуби Мика, - шепнула мисс Тоттер и меланхолически вздохнула.
Потом она достала одного из почтовых голубей, вложила письмо в сумочку на его груди, раскрыла верхнее окошко и выпустила птицу на волю.
Биск свистнул, как человек, выполнивший свой долг, заложил руки в карманы и кратчайшим путем отправился на палубу, то-есть раздвинул обшивку и углубился в узкий межстенный ход. Он шел в темноте не более двух минут, как вдруг замер как вкопанный. Из стены, близехонько от него, донесся свистящий звук. Спустя мгновение звук превратился в царапанье, и кто-то прошел в стене мимо Биска так близко, так слышно, что механик невольно отодвинулся, хотя проходивший был отделен от него железным листом. В то же время над ним что-то хлопнуло с тихим треском, словно закрылся невидимый люк.
Но шотландец Биск недаром считал себя человеком не из робкого десятка. Он выждал несколько минут, раздвинул обшивку и вышел на трап, не заходя к себе в каюту.
- Придется делать дополнение к письму. Довольно-таки скоро! - сказал он себе философски.
В это время мимо него пробежали матросы с криком:
- Сниматься, сниматься! Приказ от капитана снимать "Торпеду" на Нью-йоркский рейд. Завтра утром отплытие.
Биск остановил пробегавшего юношу и спросил его:
- Когда отдано приказание? Разве капитан на "Торпеде"?
- Капитана никто из нас не видит, - шепнул ему на ухо матросик, - а приказание отдается через штурмана.
И голубоглазый матросик опрометью бросился дальше.